белый сеньор, немало странного я повидал в последние месяцы. И не просто странного, а поистине невозможного. Пусть вы ученый, пусть вера у нас разная, но ведь вам тоже известно, что существуют силы, не принадлежащие нашему миру.

Не дождавшись моего отклика, он продолжил:

— Началось это три месяца назад, после землетрясения. Исчезла местная девушка. Ее видели поднимающейся в горы, по ущелью к Уаскану, и она не вернулась. Я отправил людей на поиски. Они добрались до ущелья, но там был туман, он все сгущался, пока не ослепил их вконец. Охваченные страхом, они поспешили спуститься. А через неделю пропала другая девушка. Мы нашли ее следы.

— В том же ущелье?

— Да, и поиски завершились так же безуспешно. Пропало уже семь девушек, одна за другой, и всегда это происходило одинаково. Вы же понимаете, белый сеньор, — бледное усталое лицо фра Рафаэля погрустнело еще пуще, когда он взглянул на обрубки своих ног, — я не мог отправиться по следам бедняжек. Четыре года назад меня изувечило землетрясение. Епископ потребовал, чтобы я вернулся в Лиму, но поддался моим уговорам и позволил остаться, ведь здесь мой народ, сеньор. Селяне меня знают и верят мне. Лишившись ног, я не лишился этого доверия.

Я кивнул:

— Но все же без ног вам не решить возникшую проблему.

— Вот именно. Я не могу взобраться на Уаскан и разузнать, что произошло с девушками. А моя паства… Я выбрал четырех мужчин, самых сильных и храбрых, и попросил отнести меня наверх. Надеялся, что они превозмогут свои суеверия, но ошибся. Вскоре страх заставил их повернуть назад.

— Сколько вы успели пройти?

— Две-три мили, не больше. Туман все уплотнялся, мы уже ничего не видели, а ведь и в ясную погоду тот путь опасен. Я не смог уговорить помощников. — Фра Рафаэль в изнеможении закрыл глаза. — Они вспоминали инкских богов и демонов: Манко Капака, Маму Укклу, детей солнца. Они прямо-таки умирали от страха, белый сеньор. Жались друг к дружке, точно овцы, и твердили, что вернулся древний бог — он-де всех нас заберет, одного за другим. И ведь так и происходит — девушки пропадают одна за другой.

— Но только девушки, — задумчиво произнес я. — Причем явно не было никакого принуждения. Что там, на Уаскане?

— Ничего. Одни лишь дикие ламы и кондоры. Еще снег, ветер, стужа. Это Анды, друг мой.

— Что ж, — сказал я, — мне это кажется интересным. И как антрополог, я обязан разобраться и отчитаться перед институтом. Кроме того, я любопытен. На первый взгляд тут нет ничего сверхъестественного: семь человек заблудились в чрезвычайно густом тумане, появившемся в этих местах после землетрясения. — Я улыбнулся священнику. — Все же, полагаю, мне стоит подняться на Уаскан и выяснить, что же там такого привлекательного для девушек.

— Буду молиться за вас, — пообещал фра Рафаэль. — Хотя… знаете, сеньор, хоть я калека, силенок мне не занимать, да и выносливости. Я смогу ехать на burro[57].

— Не сомневаюсь в вашем желании помочь, фра Рафаэль, — сказал я, — но не следует пренебрегать соображениями практичности. Дорога трудна, и наверху очень холодно. Ваше присутствие будет только сдерживать меня. Один я смогу двигаться быстрее. А ведь я даже не знаю, сколь далеко придется пройти.

— Пожалуй, вы правы, — вздохнул священник. — И когда же…

— Сейчас. Мой burro уже под вьюками.

— А носильщики?

— Останутся здесь, — хмуро проговорил я. — Потолковали с вашими односельчанами и наотрез отказались меня сопровождать. Что ж, обойдусь своими силами.

Я протянул руку, и фра Рафаэль крепко пожал ее.

— Vaya con Dios[58], — напутствовал он меня.

Я вышел под слепящее перуанское солнце. Местные indios[59] стояли тут и там группками и притворялись, будто не замечают меня. А мои носильщики и вовсе предпочли где-то спрятаться. Я ухмыльнулся, выкрикнул язвительные прощальные слова и повел ослика к ущелью.

Там с восходом солнца растаял туман, но он все еще лежал в каньонах западнее. В небе кружил кондор. Я вошел в теснину, ведя в поводу терпеливое, послушное животное. Вскоре заметно похолодало, и туман начал сгущаться. Все так, как предупреждали индейцы.

Да, со мной они были откровенны. Я знал их язык, разбирался в их религии. Метисы с кровью инков в жилах, они сохранили слепую веру в богов древнего народа, погибшего вместе со своим правителем Уайной Капаком, великим инкой, за год до вторжения в Перу конкистадоров Писарро. Я выучил язык этого народа, носившего название кечуа, и благодаря данному обстоятельству узнал весьма немало.

И все же недостаточно. По словам индейцев, в горах близ Уаскана появилось нечто новое. Но что именно, никто объяснить не мог, хотя порассуждать был не прочь. Это нечто, говорили индейцы, фаталистически пожимая плечами, призывает к себе юных девушек — конечно же, ради каких-то жертвенных ритуалов. ¿Quien sabe[60].

Я был уверен, что загадочный сгущающийся туман не принадлежит к моему миру. Еще нигде в истории человечества такой туман не наблюдался. Напрашивался вывод: землетрясение открыло некой чуждой силе дорогу к нам. И выяснять, что это за сила, — верх безрассудства.

Но я же антрополог; для меня ценен даже самый слабый след, способный привести к разгадке тайны. К тому же работа на институт уже закончена, добытые образцы отправлены с вьючным караваном в Кальяо, записи переданы на хранение фра Рафаэлю. А еще я молод, во мне не ослабла тяга к дальним странствиям, к увлекательным приключениям.

Я надеялся обнаружить на Уаскане нечто весьма необычное, пусть и опасное.

Ах, молодость, как же ты бываешь глупа…

Первую ночь я провел в пещерке, защитившей меня от ветра. На этой высоте насекомые не водились, и хотя не было и топлива для костра, выручил спальный мешок с шерстяной подкладкой. Правда, я изрядно тревожился из-за оставленного снаружи ослика. Но он не замерз, и поутру, навьючивая его, я нешуточно радовался.

Туман был плотен, но не сказать что непроницаем.

Кое-где на снегу остались следы, не стертые ветром. Последняя девушка ушла из села за день до моего прибытия, что значительно облегчило мне задачу. Я продолжал свой одинокий путь в безмолвном ущелье, а туман все крепчал, тропа все сужалась, и вот она уже почти сошла на нет…

Я практически ничего не видел. Пробирался ощупью, ведя за собой ослика. Иногда проглядывали отпечатки ног, свидетельствуя о том, что девушка шагала быстро и порой даже бежала; я решил, что туман тогда был не настолько густ. Как выяснилось впоследствии, это предположение было совершенно ошибочным…

Пробираясь по узкому карнизу над пропастью, я вдруг услышал,